А кто будет саночки возить?
Помню, как в детстве мудрые старики учили нас, розовощекую детвору, уму-разуму: «Любишь кататься, люби и саночки возить». И мы, взявшись за веревку, тащили их в гору что есть силы, а потом, счастливые, неслись вниз, да так, что аж ветер в ушах. А вот теперь, дожив до тех самых стариков, мудрость-то народную враз позабыли и бойко требуем: «Ну-ка, сани! Едьте сами!». А так-то только в сказке и бывает…
Вечером совсем подморозило. Втягивая голову в посеребренные инеем воротники, горожане сгрудились на автобусной остановке в ожидании глазастого тепла, которое должно было вот-вот показаться из-за угла дома. Минуты шли, а обещанного рейса все не было… «Как же так? Опять не пришел! Опаздываем же!», — затянул песню про трудное житье-бытье мужик с пакетом в руке, переминаясь с ноги на ногу. «Вот именно, бардак да и только! — тут же, словно вторая скрипка в оркестре, поддержала его рядом стоящая важная женщина. — Только плати, а толку никакого!». Потихоньку и другие пассажиры, стали роптать на неустройство быта небольшого городка. И неизвестно бы до чего договорились, но вдруг из-за угла, пыхтя и отсвечивая яркими желтыми фарами, показался долгожданный автобус. Пассажиры приободрились и, осторожно подталкивая друг друга в драпово-меховые бока, заторопились занять свои места в салоне. «Привет, Николай, — войдя в автобус и расплывшись в улыбке, произнес тот самый мужчина, который еще недавно ругал неведомого горе-водителя и протянул рулевому 18 рублей. — Один оторви!». «И мне, Коля, один!» — снова поддержала его женщина-скрипка, приветствуя водителя, и вслед за мужчиной расположилась на удобном сиденье. Такова уж особенность всех маленьких провинциальных городов — каждый другому то ли родственник, то ли сват, то ли друг детства. Седьмая вода на киселе, но все ж свое, родное. «Во, дожились, — снова затянул мужичок. — Езжу теперь на автобусе. Бензин-то с каждым днем все дороже, да запчасти, да страховка, да еще какие затраты туда-сюда. На своих колесах – только в крайнем случае, а так на автобусе дешевле». «Угу, угу», — качала в такт головой женщина, сопереживая проблемам автолюбителя. Автобус между тем, петляя по городским улицам, преодолел добрую часть пути, и подкатил к предпоследней остановке. Оба случайных попутчика тут же вскочили и, направляясь к выходу, аккуратненько, нисколько не смущаясь, протянули билеты, каждый свой, водителю Николаю. Тот, словно по команде, принял проездные документы и тихо кивнул. Случайные свидетели сцены нисколько не удивились, и только одна женщина возмутилась: «Что ж вы делаете? Получается автобус даром ездит? А как же бензин и запчасти, да еще ругаетесь, что транспорт плохо ходит?». Ее тоненький росток возмущения был тут же безжалостно вырван остальными встрепенувшимися пассажирами: «Подумаешь, пусть там наверху платят! Мы им не обязаны!». Дверь закрылась, и автобус двинулся дальше, на свой очередной маршрут, который потом окажется убыточным, и, может быть, уже завтра исчезнет навсегда из расписания. А Николай, потерявший работу, и «добрые» пассажиры, которые так переживали за собственный транспорт, на содержание которого нужно немало средств, будут ругать кого-то там наверху, так и не поняв, что коли любишь кататься, надо бы начать и саночки возить.
Дед Данила.
