34 года назад

Новозыбковский батальон был сформирован в июле 1986 года. Они и не предполагали, что окажутся в Чернобыле, а уж о том, что коснутся руками горловины реактора и подумать не могли.

14 июля 1986 года с вокзала отправлялся эшелон с военнообязанными. Среди них Михаил Ходько, Сергей Веселов, Григорий Белоус, Иван Деркун, Пётр Елисеенко, Владимир Копейкин, Григорий Александров, Александр Соколов, Анатолий Шаповалов, Владимир Фомин, Валерий Агамов, Василий Шкарин, Николай Цуренков. Куда едут никто не знал. Приказы не обсуждаются.

Только догадки. Тишину раннего утра разбивали стук молотков и скрежет металла — технику крепили к эшелону. Несколько часов пути и новозыбковский батальон № 1 оказался в Чернобыле. На обустройство лагеря двое суток — и в бой. На войну с невидимым врагом, имя которому радиация. Они знали, что она рядом, но не знали, как с ней бороться. Командование поставило задачу: в трехмесячный срок на всех реках 30-километрой зоны, впадающих в Припять и Киевское водохранилище, возвести водозащитные сооружения — фильтрующие дамбы должны не допустить попадания воды из зоны аварии в Днепр. Одновременно новозыбковцы участвовали и в особо опасной операции по очистке крыши Чернобыльской атомной электростанции от продуктов ядерного взрыва и высокорадиоактивных предметов. Как оказалось, на крыше лежал «мирный атом» — продукты взрыва: куски графитовой кладки, тепловыделяющие элементы, циркониевые трубки. Они излучали тысячи рентген на километры вокруг. Надежда на то, что в поле высокого радиоактивного излучения отправят роботов, растаяла. Ни у одного из образцов техники не выдержала электроника. Там, где не справились роботы, отправили людей. 40-килограммовая одежда — свинцовые листы, прикрывающие тело впереди и сзади, очки, брезентовые перчатки. Сирена. 4 минуты на крыше. Задача — брать куски и бросать в котлован. Опять сирена. Подняться на крышу можно было только один раз. Этого хватало для того, чтобы подвергнуться разрушительному воздействию гамма-излучения и за считанные минуты получить предельные дозы облучения.
10 октября того же года поезд с ликвидаторами встречали на новозыбковском вокзале. Родные с цветами и немыми улыбками на улицах — боялись поверить, что сыновья и мужья вернулись живыми из того самого Чернобыля.

Григорий Александров.
Мы спали по 5-6 часов, но никто не жаловался. Каждый солдат понимал, что от скорости нашей работы зависит жизнь сотен тысяч людей. Было очень тяжело. Один из моих солдат говорил: «Командир, здесь даже птицы не поют. Мёртвая тишина». Хотя кажется, что минуту назад здесь ещё шумела жизнь. На балконе висит выстиранное бельё, на соседнем – сушится таранка, у подъезда стоят велосипед и детская коляска, в песочнице построен замок и лежат игрушки…

Анатолий Шаповалов
и Николай Цуренков.
Возили мелкий щебень, или как его называют, туф, и крупную щебёнку. Делали заслоны, которые пропускают воду и неплохо её фильтруют. Тогда мы не понимали всего масштаба катастрофы, но внешние разрушения нас впечатляли. Площадь взорвавшегося корпуса была огромной. То, что радиоактивное излучение может быть смертельным, узнали позднее. Самочувствие многих ухудшалось ещё во время работ. Слабость, сонливость — об этих симптомах облучения говорили многие. Но каждый день шли выполнять поставленные задачи.

Александр Соколов
с внуком Евгением.
Те времена нелегко вспоминать. Из того призыва, из нашего новозыбковского батальона № 1 в живых осталось 13 человек. Чернобыль навсегда останется символом большой человеческой беды. Но последствия взрыва четвертого энергоблока могли быть гораздо серьёзнее, если бы не героизм и самопожертвование тех, кто ликвидировал последствия этой катастрофы. Мы всегда будем помнить наших товарищей, ушедших из жизни: Владимир Киселёв, Александр Сковпень, Иван Гришанов, Василий Бурдыко, Виктор Ильянок, Леонид Поправко, Олег Ларичев, Николай Боташов, Валерий Толстой.